о любви

Снова рождено дискуссией.

Есть такая общераспространенная точка зрения, что наше оплакивание покойных - это плач, прежде всего, по самим себе. И с одной стороны, это не лишено смысла. Но с другой стороны - так ли это?
До меня вдруг дошло, что меня раздражает в этой формулировке.
С теми, кого любишь и кто любил тебя, невозможно четко провести границу, где я, а где другой человек. Потому что появляется общность, единство. Свое личное "я" лишается значительной доли автономности и появляется прекрасное, невероятное и радостное "мы". В любом типе отношений - друзей, братьев по вере, возлюбленных, родителей и детей, учителей и учеников. И чем глубже и плодотворнее эти отношения, тем значительнее становится "мы" и тем меньше важность твоей автономности, автономности личного "я". Любовь - любая, какая угодно, только настоящая - это всегда соединение, переплетение корнями и ветками, слияние. А "и будут двое одна плоть" (это уж точно не про половой акт!) - особенным образом. Любовь не ищет своего, потому что ищет "наше". Общее. Потому что это взаимное движение к соединению, к родству, к общности. Если она не соединяет - она не любовь.

Именно поэтому смерть - это очень страшно. И так больно.
Терять и хоронить родных - ЭТО БОЛЬНО. Это ОЧЕНЬ больно. И никакая теоретическая демагогия про райские кущи эту боль исцелить не может. Потому что смерть - это неправильно, противоестественно и страшно. Потому что расставаться навсегда - невозможно. Потому что дыра, которая образуется в груди после ухода родного человека, никогда ничем не заполняется. И она болит.
И момент горя, острого и тяжкого страдания никакими рассказами про рай не уменьшишь. Человек не по раю плачет, а по тем, кого любит. По потерянному родству, общности, по тому, что не успел сделать и сказать вместе с этим человеком. 

Степень горя зависит, конечно, от многих причин. Но прежде всего, все зависит от степени единства с тем, кого потерял. Если единство было липовое, то и страданий особых по этому поводу не будет. А если любовь была глубокой, обоюдной и сильной, то рана вообще никогда не затянется. Потому что вырвана половина твоего собственного "я", разрушено то единство, в котором вы пребывали с этим человеком. Вся жизнь перевернута вверх дном, выворочена с корнями. Все разворочено, нарушено, руки хватают пустоту и ничто не может заполнить то черное пустое пространство, которое еще недавно было радостным и плодотворным "мы".
Из этого очень трудно выйти. Очень трудно снова обретать автономность от того, кого так любил и кого потерял. Трудно принять опустошенную реальность. Трудно принять себя автономного после того, как узнал радость обоюдной отдачи друг другу, родства душ, взаимодополнения и взаимопонимания...

Я не люблю благочестивых разговоров о страдании. Потому что знаю, что такое боль. И смерть. И страшное разрывание переплетенных корней и веток...